Перебравшись на место пилота, юноша принялся разбираться в показаниях приборов ориентации — челнок медленно падал на Землю, пока оставаясь от неё на приличном удалении. А в отключке он пробыл более трёх часов. Чем его вырубили? Просмотрел историю показаний газоанализаторов — понятно. Додсон распылил свою гадость. Тогда почему не отключился сам? А вот у его ворота болтается какая-то ерундовина на лямочке. Возможно — респиратор. Или что-то другое с фильтром — нынче чего только не изобрели для защиты органов дыхания.

— Так куда, говоришь, тебя отвезти? — Дэн вывел на большой экран карту поверхности Земли.

— Сюда — Додсон указал на Гавайи. — Сделай всё как надо, парень, и ты станешь очень богатым.

— Так полетели, — миролюбиво кивнул парень и издал негромкий треск прямиком в укреплённый на панели управления микрофон. Выслушал прозвучавшие в ответ скрипы и скрежеты — лурхи отозвались и подтвердили готовность к действиям. Оставалось ввести в бортовой вычислитель параметры траектории и конечный пункт полёта. Через считанные секунды расчёты завершились, и на правом табло возникла надпись о начале отсчёта до маневра снижения. Конечно, Додсон следил за происходящим, и наблюдаемые действия пилота представлялись ему верными. Тем более, что связаться с кем бы то ни было по радио Дэн даже не пытался. Этот русский парень явно не собирался упрямиться или делать глупости.

Ему было невдомёк, что в переговоры с термитами добавлены некоторые вводные и Бладжер уже отцепился от кронштейна на стенке кабины. Этот двухкиллограммовый "мяч", окрашенный в традиционный ярко-красный цвет с какой-то противопожарной картинкой на боку, и врезал по затылку первому в мире угонщику космического корабля. Нокаут прошёл с первого удара. Оставалось забрать у напавшего пистолет и договориться с Бладжером, что в случае, если Доджсон начнёт делать какие-нибудь движения, то получит новый удар по кумполу.

Потом Денис восстановил контроль и за устройствами связи — пассажир успел всё поотключать и даже обесточить. Запросил у ЦУПа посадочный коридор и ввёл в бортовой вычислитель координаты тренировочного канала в Подмосковье. Через несколько минут челнок изменил ориентацию и притормозился, выходя на траекторию спуска.

За спиной раздался звук удара.

— Бладжер дал по кумполу пассажиру, — протрещал динамик на панели управления.

О чём специальные товарищи беседовали с Додсоном, Денис выяснять не стал. У него иные задачи, а охватить заботы всего мира ему не позволяют размеры головы — не так-то много в неё умещается.

Однако, новостные каналы буквально взорвались сообщениями о русском пилоте, который сначала вроде бы выбрал свободу, но потом всё-таки приземлился в своей дикой России. Не иначе как под давлением шантажа и угроз. И о том, что коварные русские наладили регулярное сообщение с колониями на других планетах. И что используют для этого инопланетные технологии, которыми ни с кем не желают делиться. Наибольший восторг вызывала видеозапись виртуозного управления кораблём, позволившего пилоту оглушить плавающим в невесомости огнетушителем комиссара из КейДжиБи.

Парень гостил в родительском доме, куда прихватил с собой спортивную сумку с двумя "мячами" и чемоданчик с "ладошечниками" — Оленьке и Роме было очень интересно получить известия с планеты, по которой они уже начали скучать.

Бладжер ни в какую не соглашался лишаться своего противопожарного окраса, а Квоффл ему страшно завидовал. Пришлось срочно красить его под волейбольный мяч с олимпийской символикой. Обоих сферических "космонавтов" пришлось вывезти на дачу, чтобы подкормить перед обратной дорогой — "мячам" требовались дрова, которых на их "заправку" понадобился грузовичок-полуторка. Впрочем, они сточили и сарай, куда эти дрова вывалили. На месте бывшей развалюхи возвели теплицу. Два рукастых молодца и энергичная девица играючи справились со сборкой немудрёной постройки.

Эпилог

По бескрайней степи катил шестиосник — приземистая широкая машина, приводимая в движение двенадцатью бочкообразными колёсами. Из-под прозрачного колпака водительской кабины открывался вид на простор равнины, покрытой буйно цветущим разнотравьем. Собственно дорога и представляла из себя две колеи, промятые в травах, буйствующих зеленью и всеми красками бесчисленных цветов.

Колеи эти были неглубокими из-за того, что широкие колёса с мягкими шинами не особо глубоко погружались в грунт. Да и ездили здесь не часто. Так что дороги, как таковой, по-существу и не было — только след, благодаря которому направление угадывалось по редко стоящим столбикам и относительно ровной поверхности, которую раз в год проходили роторным культиватором, смахивающим кусты и бугры.

Кирилл Владимирович с интересом поглядывал на пасущихся поодаль бизонов. Крупное стадо не первый раз видело наземный транспорт людей и не проявляло испуга. Корреспондент подключил свои записывающие устройства к наружным камерам и не отвлекался на съёмку — всё равно придётся выбрать из полученного материала лишь несколько самых наглядных кадров.

Слева от него брюхом в сетчатом жёлобе возлежал Оуар с личным идентификатором Хруст, управляющий движением повозки лёгкими нажимами на педали.

— Скоро брод, — сказал волк и мотнул мордой влево. Кирилл повернул голову — в ту сторону, местность шла под уклон. Шестиосник тоже стал забирать влево, двигаясь по плавной дуге. На резкие повороты его конструкция рассчитана не была. Впереди появилось зеркало воды. Судя по карте, показываемой на одном из экранов, спокойная река, несущая свои воды с гор на востоке на равнину на западе, где и пропадала, разбиваясь на многочисленные русла, мелея и, в конце концов, бесследно исчезая на границе песков.

Хруст проехал по пологой песчаной косе до самого её окончания, и въехал в воду — машина всплыла и дальше двинулась уже как понтон, неспешно пересекая реку на манер парома, подгоняемого винтами в корме. Утки и гуси десятков видов виднелись на поверхности то там, то тут.

— Тут всо эшо саванна, — нарушил молчание волк. — Дэрева эдат гыгантскыэ лэнывцы. Вон оны, — мотнул он головой в сторону падающей вершины дерева, хорошо различимой поверх сплошной стены трёхъярусного леса на противоположном берегу. — По рэкэ проходыт граныца. Лэнывцэв зубамы ылы когтами не порват. Надо стрэлат, а то оны всо скушаут и помыраут от голода. Панас-гварх прылэтаэт с вынтовкоу и стрэлаэт. Тэх, кто кушат лэс на запад, нэ стрэлаэт, — закончил Хруст объяснение местных раскладов и принял левее, направляя машину к берегу.

Шестиосник вполз по уклону неухоженной просеки, где продолжил движение мимо пней, выворотней и толстых поваленных стволов, отчего пассажиров и водителя стало знатно валять. Через пару километров это безобразие кончилось — мужчина с бензопилой и стайка подростков расчищали дорогу, складывая напиленные деревяшки в штабель дров — дорога стала ровнее. Здесь путники сделали остановку. В машину залили горючее, а Кирилл Владимирович по корреспондентскому обычаю пообщался с работниками — это оказался сборный отряд из Тимоново — посёлка местных физиков. Ребята и девчата приехали размяться и пообщаться в непринуждённой обстановке — труд на лесоповале они серьёзной работой не считали. Жилистые, мускулистые — парни и девчата неторопливо превращали пространство, заполненное "объедками" ленивцев в полосу относительно ровной поверхности.

— А дровишки-то куда? — полюбопытствовал гость, наворачивая кулеш из глубокой миски.

— Лурхи залётные любят полакомиться, — ответила повариха. — А то, говорят, приедается им спирт окислять кислородом воздуха. Вот и слетаются на угощение. Ягод возьмите, пока они не начали подвяливаться. Я насобирала, пока варево доходило. Это съедобная актинидия.

— Давай, — кивнул волк и взял в зубы ручку корзинки, после чего взглянул на попутчика, будто поторапливая, и затрусил к машине.

— Чего это он вдруг заспешил? — удивился Кирилл.